«Шал, кет!» было лозунгом запроса на изменения. А что изменилось с января? Интервью с социологом

«ЭТО И ЕСТЬ ВАШ НОВЫЙ КАЗАХСТАН?»

Азаттык: В начале января этого года люди, вышедшие на площади в городах страны, предъявили властям различные социальные и политические требования. Были ли проанализированы причины и следствия этого протеста?

Серик Бейсембаев, социолог

Серик Бейсембаев: Мы провели интервью с жителями нескольких регионов, таких как Алматы, Семей, Экибастуз, Актау, — по 15 человек в каждом регионе, — которые участвовали в Январских событиях. По итогу пришли к выводу, что вначале люди выходили с социально-экономическими требованиями, но через некоторое время их требования стали политическими. Эти люди показали, что понимают и осознают, что корень нерешенных проблем в стране кроется в политике и они могут быть решены с наступлением политических перемен.

Во время Январских событий часто повторялся лозунг «Шал, кет!» («Старик, уходи!»). Это был не только политический лозунг, это был лозунг требования кардинального изменения политического строя. Он звучал во всех городах. Снос памятника Назарбаеву в Талдыкоргане — важный символ этого политического требования.

Январские события — это события о бедности, социальном неравенстве, но в то же время это было чисто политическое восстание, бунт с требованием политических перемен, показывающий недовольство народа политическим строем.

К сожалению, исследований по Январским событиям почти нет. Я прочитал академическую статью социолога Дианы Кудайбергеновой и американского исследователя Марлен Ляруэль, в которой они пытались найти ответ на вопрос, что стало причиной Январских событий. Я слышал, что бывший чиновник Жаксыбек Кулекеев издал книгу «Январские события: борьба за Акорду». На сайте центра Bisam Central Asia опубликованы ответы на вопрос «Как вы оценили Январские события и как они изменили ваше понимание?». 36 процентов ответивших на него высказали мнение, что «была попытка совершить государственный переворот». Через шесть месяцев число ответивших так сократилось до 23 процентов. А количество ответивших «не знаю» увеличилось с 12 до 20 процентов. На мой взгляд, это нарратив пропаганды власти. Из этого исследования видно, что имел место и нарратив о «стремлении некоторых сил совершить переворот» со стороны властей, и, хотя вначале он имел влияние на общественное мнение, позднее утратил свою силу.

Однако отсутствие ответов на вопросы: «Что на самом деле произошло в январе?», «Кто это организовал?», «Кто за этим стоял?» — и отсутствие доминирующего мнения свидетельствуют о том, что люди не доверяют ни властям, ни кому-либо ещё.

Протестующие на площади с огромной растяжкой «Мы простой народ. Мы — не террористы». Алматы, 6 января 2022 года. Фото Айданы Жанадиловой

Азаттык: После январской бойни представители власти часто стали говорить о том, что они «должны извлечь уроки из случившегося». Извлекли ли власти уроки из этих событий?

Серик Бейсембаев: Слова об «извлечении урока» после января стали основной риторикой властей, а политические реформы в течение следующих десяти месяцев преподносились обществу как «изменения после января». Но дальше популистских заявлений дело не пошло. К примеру, после Январских событий президент Токаев сразу сделал заявление о «политических изменениях, которые приведут Казахстан к подлинной демократии, созданию нового Казахстана», и провел референдум. К сожалению, это было реализовано лишь косметически, а политическая система осталась прежней. Соответственно, есть разочарование в обществе. В процессе анализа мы часто встречали мнение вроде «Это и есть ваш новый Казахстан?».

«ЖАНАОЗЕНСКИЕ СОБЫТИЯ ИМЕЮТ СИМВОЛИЧЕСКУЮ СВЯЗЬ С ЯНВАРЕМ»

Азаттык: События в начале года называют «январская трагедия», «Январские события», «кровавый январь». Есть ли правильные слова для тех событий?

Серик Бейсембаев: Природа этих событий не может быть определена только одной категорией, одним определением. Насколько я понимаю, это был социальный взрыв, вылившийся в большую трагедию, протест против власти на основе взаимной мобилизации общества и граждан. Поэтому эти события можно назвать и «январской бойней», и «январской трагедией». На самом деле мы еще будем заниматься поиском ответа на этот вопрос, и история рассудит сама, даст свою оценку. Правда о Январских событиях не раскрыта, а виновные не наказаны.

Азаттык: Январские события не единственные события, закончившиеся кровопролитием в Казахстане. Есть Декабрьские события 1986 года и события в Жанаозене 2011 года. Как вы думаете, есть ли что-то общее в этих событиях?

«Мы не могли сидеть дома, как мы могли смотреть молча, когда вышли жанаозенцы. Если бы мы и в этот раз промолчали, это было бы проступком», — говорили нам многие во время интервью.

Серик Бейсембаев: Я думаю, что Жанаозенские события 2011 года имеют символическую связь с Январскими событиями этого года. В то время нефтяники были по одну сторону конфликта, а власти по другую. А в январе солидарность с жанаозенцами вывела людей на улицы. В начале января 2022 года в Жанаозене протестовали против повышения цен на газ, люди вышли на улицы, и это не оставило людей равнодушными. Потому что для казахстанцев Жанаозен стал идеей, объединяющей людей, символом протеста против власти. «Мы не могли сидеть дома, как мы могли смотреть молча, когда вышли жанаозенцы. Если бы мы и в этот раз промолчали, это было бы проступком», — говорили нам многие во время интервью.

Азаттык: Участники Январских событий открыто заявили о пытках и потребовали наказания. Люди высказываются, что их «надежды не оправдались — система не изменилась». Был ли анализ общественного мнения?

Серик Бейсембаев: Пока ни одно исследование не было опубликовано в открытом доступе. Исследовать такую тему тоже очень сложно — отношение к власти, выражение недовольства. Люди по-прежнему не решаются открыто высказать свое мнение в незнакомой обстановке во время проведения фокус-группы, не говоря уже об опросе. Есть самоцензура. За исключением некоторых гражданских активистов, открыто критикующих власти, рядовые граждане боятся высказывать свое мнение в открытой дискуссии. Потому что за последние двадцать лет выбор общества был полностью подавлен авторитарной властью.

«Лучше держаться подальше, чтобы не навлечь беду», «если мы сейчас что-то скажем, завтра будут последствия» и «власть будет делать то, что посчитает нужным», «у кого власть, тот и добивается своего» — такими принципами суждения руководствуется большинство людей.

Кроме того, отсутствие справедливого расследования пыток после Январских событий и тот факт, что никто не был наказан, еще больше усилили ощущение, что «у людей ничего не получится». Это оттолкнет граждан от власти и снизит доверие. В дальнейшем, с какой бы инициативой ни выступила власть, она будет восприниматься скептически, а проводить политические и экономические реформы будет сложно.

Сгоревший автомобиль возле горящего здания акимата Алматы. 5 января 2022 года

«ЭЛИТА БОИТСЯ НАСТОЯЩИХ РЕФОРМ»

Азаттык: После Январских событий президент Токаев дал много обещаний, провел различные экономические реформы, изменил Конституцию, начал принимать различные политические решения. Ощутило ли общество эти изменения?

Серик Бейсембаев: Пустующее пространство после января Токаев пытался заполнить такими идеологическими конструкциями, как «новый Казахстан», «вторая республика», «конституционные изменения». То есть он намеревался что-то изменить, ничего не меняя.

Власть опасается давать свободу обществу и ее действия являются имитацией, а не реальной политической кампанией.

Поскольку политическая элита боится проводить реальную политическую реформу, глубоко укоренилось сформировавшееся с советского периода представление о том, что «общество не готово к демократии». Во-вторых, мы наблюдаем демофобию, боязнь общества. Ее корни лежат в закрытой авторитарной системе. Когда к власти не приходят новые люди, когда нет настоящей политической кампании, когда нет политической конкуренции, нет независимых СМИ — авторитарная система смотрит на общество, демонизируя его. Это видно по риторике Токаева. «Активисты пытаются расшатать стабильность в стране под влиянием внешних сил», — говорил когда-то Назарбаев. «Мы не поддадимся на это, мы примем все меры для борьбы с дезинформацией», — стал часто говорить Токаев. Это показывает, что власть опасается давать свободу обществу и ее действия являются имитацией, а не реальной политической кампанией, об этом свидетельствует изменение президентского срока на семь лет.

Азаттык: В Казахстане основные решения принимаются властями без согласования с народом. Может ли общественное мнение изменить ситуацию?

Серик Бейсембаев: Чиновники, как известно, являются самой триггерной группой. Концентрация власти в руках этой группы и является результатом авторитарной системы. И использовать ресурсы власти, как мы видим, — это самый простой способ разбогатеть.

Посмотрите на руководителей низшего звена: их уровень жизни в среднем намного выше. Входящие в их число силовые структуры, прокуратура, КНБ, МВД — основная движущая социальная сила, не желающая проводить политические реформы. Потому что они боятся, что потеряют свою власть и статус, если будут проведены настоящие реформы. Поэтому они заинтересованы в том, чтобы никуда не выпускать людей. В этом корень коррупции, масштабных и ненужных расходов.

Азаттык: После Январских событий Токаев заявил о «возвращении активов, незаконно вывезенных за границу». Близкие к Назарбаеву люди лишились части власти. Это делается для того, чтобы набрать очки перед народом, или действительно в интересах народа? Может ли это изменить отношение людей к власти?

Серик Бейсембаев: Главным достижением Токаева пытаются выставить деолигархизацию и возврат денег, вывезенных за границу. Сначала это была популярная в народе риторика. На самом деле у нас люди хорошо знают о деньгах, вывезенных за границу, коррумпированных людях, семье первого президента, его богатстве. Этот шаг был ожидаем от Токаева, и Токаев это хорошо знал и чувствовал. Поэтому, несмотря на попытки изобразить Кайрата Сатыбалды (племянника экс-президента Назарбаева. — Ред.) крупным объектом деолигархизации, люди смотрят на наказание, данное судом, и на возвращенные деньги и говорят: «Это всё, чего мы ожидали?» Он пока единственный член семьи Назарбаевых. Кроме того, в народе широко распространена информация о богатстве его семьи, младшего брата Болата Назарбаева. Есть еще зять Тимур Кулибаев и дочери. Поэтому в обществе вполне уместны высказывания о том, что «Токаев в этом не заинтересован, что он договорился с Назарбаевым и готов продолжать старую систему и они правят вместе».

Сейчас практически ничего невозможно скрыть. Токаев знает, что единственный способ укрепить его легитимность — это выступить против Назарбаева, однако действительность показывает, что это не реализуется. В то же время понятно, что, если Токаев не сможет предпринять конкретные шаги, его легитимность снизится. Это большой миф, что общество можно контролировать только с помощью пропаганды и манипуляций. Мы видим силу пропаганды, связанную с Январскими событиями. Хотя Токаев мобилизовал всё влияние СМИ на изменение версии, обмануть общественность ему не удалось.

Военнослужащие блокируют улицу в центре Алматы 7 января 2022 года, после столкновений, вспыхнувших вслед за протестами

«ОСНОВНОЙ ЗАПРОС ОБЩЕСТВА — ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ И ПРАВДА»

Азаттык: В демократических странах доверие людей к властям и руководству изучается и анализируется с помощью различных социальных опросов. К примеру, мы знаем, когда число сторонников Джо Байдена в США резко увеличивается или уменьшается. Существуют ли независимые организации, изучающие уровень поддержки власти в Казахстане?

Серик Бейсембаев: Можно сказать, что их почти не существует. Есть всего несколько организаций, которые публикуют всё открыто. Для политических опросов нет заказчиков, и для этого должна быть открытая политическая конкуренция. Только тогда опросы могут быть единственным средством борьбы за власть.

Когда политические силы выходят в открытое пространство, когда открыто обсуждают — они начинают пользоваться услугами исследователей, политтехнологов и пиарщиков.

Такие опросы проводятся регулярно и взаимоконтролируются. В нашей закрытой политической системе такие опросы можно проводить усилиями энтузиастов. Но это не даст особых результатов, потому что проводятся непостоянно. Исследование, проводимое раз в год, забывается. Для того чтобы подобные исследования были индикатором общественного пространства и мнения, их нужно проводить регулярно и с использованием сильных методов раз в два-три месяца. Для этого нужны средства.

Азаттык: Если это так, то как можно выяснить, сколько людей поддерживают власти в Казахстане, а сколько выступают против? Не оказываются ли удобными для властей цифры центров, занимающихся социальными исследованиями по их заказу?

Серик Бейсембаев: Да, подавляющее большинство наших социальных исследований финансируются напрямую из бюджета, и информация, которую они предоставляют, — это информация, которая показывает власти с положительной стороны. В нашем центре еще не налажена инфраструктура для проведения опросов.

Центр стратегических исследований в 2022 году опубликовал опрос на тему «Какое государство мы строим?». Там был вопрос «Чувствуете ли вы заботу государства?». В 2015 году 72 процента населения ответили: «Да, скорее да». А в 2022 году количество таких ответов сократилось на 20 процентов до 50–54 процентов, а доля тех, кто ответил: «Не чувствую», увеличилась до 39 процентов. Это свидетельствует о значительном росте недовольства государством.

Общественные взгляды можно узнать не только посредством вопроса «Вы поддерживаете Токаева или нет?», но и используя различные индикаторы, такие как отношение к государству, будущему. Но поскольку такие исследования проводятся редко, мы не можем использовать их в качестве мониторинга. Они не позволяют наблюдать влияние важных событий.

Азаттык: На ваш взгляд, как власть изучает настроения в обществе? Насколько объективны закрытые исследования? Кто их проводит?

Серик Бейсембаев: Я слышал, что закрытые исследования финансируются из бюджета. Но мы не можем изучить их качество, поэтому оценить их очень сложно. Однажды я получил приглашение в центр, финансируемый государством. Необходимо было ознакомиться с документом о молодежи и государственной молодежной политике, который будет читать президент.

Что меня удивило, так это то, что в этом исследовании молодежь была разделена на три группы. Первая группа — городская молодежь, космополиты, подражающие Западу, далекие от политики. Вторая группа — сельская молодежь, казахоязычная, соблюдающая традиции. Третья группа — это маргинализированная молодежь, переехавшая из села в город.

Такая примитивная аналитика, согласно которой угроза политике и стабильности исходит именно от молодежи из последней группы. Это говорит о низком уровне эксперта. Если такой документ прочитает руководство и примет решение, то наша молодежная политика никогда не будет эффективно реализована. Поэтому я скептически отношусь к закрытой аналитике. Я считаю, что это неправильный способ управления государством.

Помимо центров, финансируемых государством, есть и различные аналитики, работающие на государственные деньги или в интересах групп, близких к властям. Их работа недоступна. Большая часть исследований, выполненных по специальному заказу или за счет государственного финансирования, не публикуется, ею пользуются только руководители органов-заказчиков.

Азаттык: Власти часто принимают решения на основе вопросов, обсуждаемых в социальных сетях. О чем это говорит?

Серик Бейсембаев: Причина недоработанности принимаемых властями решений заключается в недоработанности их обоснования. Они смотрят на резонанс в соцсетях или принимают решение на основании бумаги из закрытой аналитики. Для того чтобы оно было эффективным, оно должно обсуждаться различными сторонами и парламентом. Между различными исследовательскими центрами должна быть конкуренция, и каждый центр должен публично представлять свои решения. Такая культура еще не сформировалась и вряд ли сформируется при такой политической системе. В закрытых политических системах любое исследование остается в определенных узких рамках.

Азаттык: О каких решениях Токаева можно сказать, что они удовлетворили запросы общества?

Серик Бейсембаев: Основной запрос общества — политические перемены и правда. Но они не находят ответа. Вместо этого много популистских предложений, вроде выплаты детям и погашения кредитов из Нацфонда. Со стороны кажется, что Токаев изо всех сил старается не проводить реальных политических реформ. Да и запросы общества разные, — например, Токаев может понравиться тем, кто не может платить по кредитам, и заработать очки за короткий промежуток времени. Но каковы экономические последствия? Экономисты говорят, что это противоречит интересам государства.

«Орыс шал, кет!» Как алматинцы Украину поддержали. Репортаж с воскресного митинга

Поделиться

На митинге в Алматы в поддержку Украины «присутствовали» Владимир Ленин и Максим Горький.

В маленьком скверике за кинотеатром «Сары-Арка» 6 марта, в воскресенье, было не протолкнуться. Разрешенный властями антивоенный митинг в поддержку Украины собрал, по разным оценкам, от трех до пяти тысяч человек. Кажется, даже организаторы не ожидали такого наплыва митингующих — мощности колонок, транслирующих выступления активистов, не хватило даже на половину собравшихся.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Так как людей было много, а выступающих не слышно, митинг со временем разбился на несколько частей, в каждой из которых были свои речевки. Чаще всего скандировали «Слава Украине — героям слава!» и «Путина — под суд!». А еще выступали за выход Казахстана из СНГ, ОДКБ и ЕврАзЭС.

«Сейчас главное быть подальше от России», — сказал мне один из участников.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Митинг начался с исполнения гимна Казахстана, а сразу после него включили гимн Украины. Люди пели хором — и тот, и другой.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Сквер, в которым алматинцы собрались поддержать Украину, находится в спальном районе города. В свое время туда свезли памятники советским деятелям — Ленину, Калинину, Фрунзе, Фурманову и писателю Максиму Горькому. Некоторые из памятников сделали «участниками» митинга. Например, Ленин держал в бронзовой ладони большую связку желто-голубых шаров.

Памятник Ленину со связкой желто-голубых шаров. Алматы, 6 марта 2022 года

А на грудь Максиму Горькому налепили наклейку «Казахстан разом з Україною» («Казахстан вместе с Украиной»).

Памятник писателю Максиму Горькому. Алматы, 6 марта 2022 года

Креатива хватало и в плакатах, которые принесли с собой митингующие.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

— Прямо сейчас Украина объединяет нас, казахов, — сказал мне один из участников митинга, высокий мужчина с желто-голубой ленточкой на груди. — Мы все боимся повторить ее судьбу и начинаем понимать, что если не объединимся, то можем пропасть. Казахи помнят, что такое голод, коллективизация и война, и не хотят, чтобы это повторилось. К тому же украинцы и русские — наши братья. Сколько украинцев в свое время приехало в Казахстан? Очень много. И мы всю жизнь жили с ними в теплых братских отношениях.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Людей всё прибывало. Ораторы на сцене сменяли друг друга. Выступающие подчеркивали, что митинг носит антипутинский, но не антирусский характер. В толпе даже виднелись плакаты с надписями вроде «Путин — не русские, русские — не Путин».

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Обитатели ближайших многоэтажек наблюдали за митингов из окон своих квартир и записывали происходящее на телефон. Кое-кто даже не боялся подходить ближе.

— Бандеровцы и фашисты! Вот вы кто! — кричала проходившая мимо старушка на группу молодых людей с плакатами.

— Это ваш Путин — фашист, а вы меньше телевизор смотрите! — крикнул ей кто-то из толпы. Старушка плюнула, пробормотала что-то гневно-невнятное и поспешила уйти.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Молодой человек по имени Таир принес на митинг зеркало, на котором было написано «Запомни себя в этот день».

— Память — штука довольно изменчивая. И я бы хотел, чтобы каждый человек, независимо от своей позиции, запомнил себя в этот день, запомнил свою позицию, которую он занимает прямо сейчас, — сказал Таир. — Несколько лет назад я тоже поддерживал Путина, но со временем мои взгляды изменились, я понял, что был неправ.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

— Что вы тут собрались? Фашистов поддерживаете? — пытался завести диалог с митингующими какой-то мужчина в маске и бейсболке, низко надвинутой на глаза.

— Морда ты провокаторская, — в сердцах сказала ему какая-то женщина и начала снимать мужчину на мобильный. — Всё, сфотографировала тебя, теперь все увидят, что ты здесь говорил!

— Нам мир нужен над головой, поэтому мы здесь! Провокаторы от Путина пришли стоять, не обращайте на них внимания! — поддержал женщину молодой человек с украинским флагом.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Тем временем митинг набирал обороты: людей было уже столько, что небольшой скверик не вмещал толпу полностью, многие стояли вдалеке от выступающих, но тоже с плакатами и желто-голубыми флагами Украины. Владимир Путин был, пожалуй, главным героем плакатов этого дня.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Главным претендентом на звание самой креативной речевки можно назвать «Орыс шал, кет!» («Русский старик, уходи!»). Ее то и дело выкрикивали из толпы молодые люди. Оригинал речевки («Шал, кет!») часто используется на антиправительственных митингах в адрес бывшего президента Казахстана 81-летнего Нурсултана Назарбаева. Владимиру Путину в этом году исполняется 70.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Участники митинга обращались и к правительству Казахстана. Люди говорили, что президент Касым-Жомарт Токаев должен отдалиться от России, иначе экспансия неминуема.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Тем временем к микрофону вышел глава общественного фонда Liberty правозащитник Галым Агелеуов:

— Народ на Майдане прогнал Януковича, и тогда появилась «Небесная сотня»! Народ Украины заслужил своей борьбой, выстрадал свое развитие, независимость, незалежность, свободу! — обратился Агелеуов к собравшимся. — И поэтому он борется в каждом городе за свою страну, за свою родину. И поэтому очень важно нам здесь, в Казахстане, помнить о том, что у нас случилось в январе, о том, что у нас погибли люди. Помнить о каждом из них и также помянуть всех, кто погиб в этой войне, вне зависимости от того, кто они — русские или украинцы. Все погибшие достойны памяти. И мне кажется, будет правильным, если мы сделаем минуту молчания.

Участники митинга почтили память погибших минутой молчания.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Полицейские наблюдали за митингом издалека, но в происходящее не вмешивались. Впрочем, организаторы митинга заявили, что им отключили электричество и все последующие речи пришлось произносить через громкоговоритель.

Участница антивоенного митинга в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

Митинг должен был завершиться в 14:00, но организаторы заявили, что продлевают его еще на час, так как не все желающие успели высказаться. Но люди начали постепенно расходиться.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

— Я высказала свою точку зрения сегодня, продолжу её высказывать и в дальнейшем, — сказала одна из участниц митинга. — Очень важно, что мы сейчас не молчим, надеюсь, сегодня нас услышат наши братья-украинцы, надеюсь, нас услышит наша власть. Желаю всем мира.

Антивоенный митинг в поддержку Украины. Алматы, 6 марта 2022 года

6 марта, на 11-й день войны в Украине, акции протеста против путинского режима проходят во многих городах мира, в том числе самой России. Жесткие задержания проводит российская полиция. 7 марта ожидается третий раунд переговоров между Россией и Украиной — пока очевидных результатов нет.

• Соседи

  В Таджикистане и Казахстане обесценивается рубль. Как это сказывается на экономике?
  

Вопросы и ответы: Что стоит за беспорядками в Казахстане — Казахстан

Спонтанные протесты без лидеров быстро распространились по Казахстану в начале января. В этом вопросе и ответе Крайсис Груп объясняет, что разнообразные требования демонстрантов отражали недовольство усиливающимся неравенством и окостеневшим руководством, и обсуждает последствия последовавших за этим перестановок в правительстве и массовых арестов.

С чем связана протестная волна, прокатившаяся по Казахстану за последние две недели?

2 января протестующие вышли на улицы нефтедобывающего города Жанаозен на западе Казахстана. Они были возмущены тем, что правительство отменило верхний предел цен, что привело к удвоению цен на топливо. Хотя заявленной правительством причиной этого шага была «маркетизация», на самом деле полунациональные монополии контролируют как поставки, так и цены. Протесты быстро распространились по стране, сначала в другие нефте- и минералодобывающие регионы, а затем и в большинство районов Казахстана, население которого составляет около девятнадцати миллионов человек, рассредоточенных по территории размером с Западную Европу.

Протестующие, не объединенные ни одним из лидеров оппозиции или политической партии, представляли широкий круг избирателей, и их требования и недовольство сильно различались. Среди них были относительно хорошо организованные (но не объединенные в профсоюзы, поскольку формальные союзы практически запрещены) нефтяники в Жанаозене, Актау, Актобе и Атырау, шахтеры в Караганде и медеплавильники в Жезказгане, а также либеральные активисты в Алматы, крупнейшем городе Казахстана и коммерческий узел. К ним присоединились молодые люди по всей стране. Некоторые протестующие пришли осудить инфляцию. Других раздражала нехватка рабочих мест. Третьи были разочарованы широким спектром сопутствующих проблем: неравенством возможностей, коррупцией, несправедливостью, отсутствием пособий, ценами на топливо, низкой заработной платой и отсутствием переговорной позиции среди рабочих. Единственным их объединяющим посланием было «Шал, кет!» – «Старик, вон!» Этот лозунг относился конкретно к бывшему президенту Нурсултану Назарбаеву, правившему с 1986 до 2019 года и остается очень влиятельным в качестве председателя Совета национальной безопасности, но это также отражало гнев на политическую систему, созданную Назарбаевым и его союзниками, которая все еще существует.

К 5 января протесты разрослись, и тысячи людей вышли на улицы Алматы. Мэрия и другие правительственные здания были подожжены, а протестующие заняли международный аэропорт. В столкновениях погибли десятки протестующих и несколько сотрудников правоохранительных органов. Согласно данным Министерства здравоохранения, которые власти обнародовали, но позже опровергли, протестующие также погибли в отдаленных районах на юге, таких как Кызыл-Орда и Тараз. Сообщается, что той ночью правительственные войска и полиция ушли с улиц Алматы, а мародеры напали на магазины и рынки.

Президент Кайсм Джоомарт Токаев в ответ назвал протестующих «террористами», находящимися под влиянием «внешних террористических групп», пригрозил применением силы и отключил связь. 6 января он объявил чрезвычайное положение по всей стране и в тот же день лично отдал приказ правоохранительным органам «стрелять на поражение без предупреждения». Он также пригрозил «максимальной силой» и «ликвидацией» протестующих. Предприняв беспрецедентный шаг в регионе, его правительство ввело полное отключение интернета на пять дней. Он восстановил связь, начиная с 10 января, но сначала только на несколько часов в день, а это означает, что банковские и цифровые платежи остались неработоспособными, а граждане отрезаны от внешнего мира.

Токаев также запросил иностранную поддержку. 5 января он обратился за помощью к возглавляемой Россией Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), членом которой является Казахстан. На следующий день ОДКБ развернула чуть менее 4000 военнослужащих, подавляющее большинство из которых из России, — это первая подобная операция за почти 30-летнюю историю альянса.

Полная степень жестких репрессий правительства в ответ на протесты еще не ясна. По данным организаций гражданского общества, по состоянию на 13 января власти арестовали около 12 000 граждан, в том числе профсоюзных организаторов и других гражданских активистов, которые изо всех сил пытались обмениваться информацией по стационарным телефонам или публиковать ее во время коротких периодов онлайн-общения. Полиция и силы национальной безопасности арестовали несколько журналистов, освещавших события по всей стране, других расстреляли в Алматы, а еще одного забаррикадировали в его доме в столице Нур-Султан (бывшая Астана) без доступа к электричеству. Независимые журналисты российского телеканала «Дождь», пытавшиеся задать вопросы в морге в Алматы, были блокированы сотрудниками службы безопасности и открыли по ним огонь, действия журналисты засняли на пленку. Журналист Махамбет Ахмаджон из Нур-Султана постоянно публиковал обновления в Telegram, когда 5 января полиция постучала в его дверь и отключила электричество. После того, как он опубликовал свой адрес и попросил читателей прийти к нему домой, чтобы дать свидетельские показания, его сообщение замолчало, и он исчез. 13 января его местонахождение все еще оставалось неизвестным, и он был внесен в список пропавших без вести граждан, составленный гражданскими активистами.

В ходе кризиса Токаев отказался от некоторых своих первоначальных заявлений о причине беспорядков, таких как его ссылка на «20 000 иностранных террористов», но удвоил другие. Он обвинил журналистов, правозащитников и блогеров в разжигании «террористических» действий и указал пальцем на якобы боевиков из Афганистана и Ближнего Востока за скоординированную «попытку государственного переворота».

По мере того, как отключение электроэнергии затягивалось, администрация предпринимала попытки подавить недовольство. Правительство рассылало населению массовые SMS-сообщения из администрации президента, в которых предлагались бесплатные минуты для мобильных телефонов в сетях, которые оно закрыло; он пообещал бесплатный доступ к детским шоу и документальным фильмам через веб-сайт государственного телевидения тем, кто смог пережить продолжающееся отключение интернета. Он также обратил вспять скандальное повышение цен на топливо, которое впервые вывело людей на улицы.

В условиях кризиса Токаев также резко изменил руководство национальной безопасности страны. 6 января он сместил бывшего президента Назарбаева с поста председателя Совета национальной безопасности и его союзников с других ключевых постов. Власти предположили, что конфликт между элитами мог привести некоторых высокопоставленных чиновников к «союзу с террористами». 8 января они объявили об аресте главы внутренней безопасности Карима Масимова (ключевого союзника Назарбаева), которого обвинили в государственной измене. К 13 января Служба национальной безопасности также сообщила об аресте двух заместителей Масимова за попытку «захвата власти насильственным путем». Несколько других высокопоставленных сотрудников сил безопасности были найдены мертвыми в результате предполагаемых самоубийств.

В связи с тем, что в некоторых регионах все еще действует чрезвычайное положение, а во многих городах введен комендантский час, протесты, похоже, на данный момент закончились. По крайней мере, в Алматы интернет есть. Токаев пообещал серьезные реформы, но продолжает настаивать на том, что протесты были заговором террористов.

«Отсутствие каких-либо значимых возможностей для осуществления изменений через политическую систему является источником глубокого недовольства».

Кто такие протестующие и чего они хотят?

Из-за отключения интернета и репрессий полиции против независимых журналистов, трудно получить отчеты о протестах от первого лица и мотивы протестующих. Житель Алматы Айдар Ергали, архитектор, продиктовал подробный отчет о междугородной наземной линии связи своей сестре в Соединенных Штатах, которая передала его слова — повторенные во многих других просачивающихся отчетах — Крайсис Груп. Ергали непреклонен в том, что «люди, вышедшие на улицы наших городов, не являются маргиналами общества и не стремятся устроить бунт; они не террористы, как утверждают власти. Это народ Казахстана, угнетенный, разграбленный и сведенный с ума шайкой трусливых предателей и негодяев. Я был там [5 января] и разговаривал с разными людьми. … Это были обычные граждане – молодые люди, старики, [мужчины и] женщины – которые не могли больше выносить весь этот вечный позор, ложь и унижение». Действительно, протестующие в Алматы держали большой транспарант с надписью «Мы не террористы, мы простые казахи».

«Шал, кет!» Этот лозунг, который, как сообщается, был представлен в 2014 году феминистскими активистками во время акций протеста, подавленных полицией, получил широкое распространение, потому что он так хорошо кристаллизует общественное недовольство политической и экономической системой, созданной бывшим президентом Назарбаевым и его окружением. Когда Назарбаев наконец ушел в отставку в 2019 году, ему было присвоено вновь созданное звание Елбасы или Отец нации, и он сохранил пожизненную власть над важнейшими функциями правительства, в том числе в качестве главы Совета национальной безопасности. Столица, которая до этого называлась Астана, была переименована в Нур-Султан, отражая имя Назарбаева, а его день рождения стал национальным праздником. Тем временем расширенная семья Назарбаева контролировала ключевые законные монополии в энергетическом секторе Казахстана со смешанной государственно-частной экономикой природных ресурсов и обширными коммерческими активами, особенно в Алматы.

Отсутствие каких-либо значимых возможностей для осуществления изменений через политическую систему также является источником глубокого недовольства. Давний активист гражданского общества и правозащитника Евгений Жовтис описал эту систему в русскоязычной статье от 10 января для Власть , одного из последних оставшихся независимых СМИ в Казахстане, как «мягкий авторитаризм», характеризующийся «стиранием политического пространства и независимых СМИ». В сочетании с массовым неравенством это привело к созданию большой когорты отчужденных молодых людей и других маргинализированных групп. Представители этого населения, по словам Жовица, «озлоблены, не испытывают лояльности к власть имущим, а еще больше ненавидят полицию и все остальные силовые структуры, которые, с их точки зрения, отстаивают интересы тех самых элит, которые сейчас находятся в сила».

Действительно, разрыв между элитой и большинством казахов разителен. Давние слухи о скрытых богатствах подтверждаются доказательствами. Анализ частного состояния, предназначенный для поощрения инвестиций в 2019 году, также непреднамеренно задокументировал, что только около 160 человек владеют половиной всего богатства Казахстана. Как и в других постсоветских государствах, большая часть этих богатств спрятана за границей: данные расследования Chatham House показывают, что только в одном лондонском метрополитене казахстанские олигархи вложили полмиллиарда британских фунтов в элитную недвижимость. Сообщается, что семье Назарбаева принадлежит около 330 миллионов фунтов этой собственности.

Когда Токаев баллотировался в президенты в 2019 году, он обещал перемены и другое «государство слушания». Вместо этого Казахстан остается во многом таким же, каким он был при Назарбаеве, страной, в которой доминирует единственная правящая партия «Нур Отан». Президент напрямую назначает губернаторов регионов и мэров крупных городов, а также других представителей. Таким образом, как недавно заметил Жовиц, казахи живут в системе, в которой «у нас нет каналов [для связи с власть имущими], нет посредников, ничего, нет политической системы. Это результат… режима, созданного г-ном Назарбаевым, который продолжал развиваться, пока не достиг [ломки] точки».

Правдивы ли заявления правительства о причастности к терроризму и/или иностранному делу?

Правительство не предоставило никаких доказательств в поддержку своих утверждений о причастности террористов к разжиганию беспорядков, а некоторые из его аргументов граничат с абсурдом. Например, Токаев заявил, что тела погибших протестующих не могут быть опознаны или обнаружены, поскольку «они были украдены из морга террористами», а также что полиция или силовики стреляли по протестующим «террористами, одетыми в милицейскую форму». Некоторые аналитики предполагают, что ссылки администрации Токаева на международных террористов были сформулированы, чтобы обеспечить поддержку ОДКБ, поскольку организация ранее отклоняла просьбы о вмешательстве со стороны Кыргызстана и Армении.

Заявления комментаторов о том, что исламисты причастны к протестному насилию, по-видимому, основаны на неподтвержденном предположении, что насилие в местах, где проживают более соблюдающие мусульмане, например, в сельской местности на юге, должно иметь исламистские корни. Правительство также не представило доказательств того, что протестующие имеют связи с Ближним Востоком или Афганистаном. Социолог Серик Бейсембаев, основатель исследовательской группы Paperlab в Нур-Султане и ведущий исследователь исламистских и террористических движений в Казахстане, сказал Крайсис Груп: «В видеороликах, которые я видел, не было религиозных лозунгов или других символов, принадлежащих ИГИЛ или другие экстремистские группировки. Похоже, что нынешние власти решили использовать «террористов-исламистов» как удобного врага, на которого легко можно было бы свалить ответственность за массовые беспорядки». Что касается утверждения о том, что в ряды протестующих проникли иностранцы, один из жителей Алматы с сарказмом ответил в социальных сетях: «Если все эти террористические группы, напавшие на Алматы и «другие города», прошли серьезную подготовку за границей… почему они знают только один язык? село казахское?»

Попытки правительства выдвинуть доказательства иностранного участия были дискредитированы. В видеоролике «признание», показанном по государственному телевидению 9 января, гражданин соседнего Кыргызстана с видимыми ранениями заявил на камеру, что он был завербован — вместе с неназванными гражданами Узбекистана и Таджикистана — неизвестной организацией для поездки в Алматы для участия в беспорядки за 200 долларов. Кыргызстанские пользователи соцсетей быстро узнали в нем известного джазового пианиста, который на самом деле поехал в Алматы на выступление. Служба национальной безопасности Кыргызстана и пресс-секретарь президента Кыргызстана Садыр Жапаров подтвердили личность музыканта, что привело к запутанным объяснениям со стороны казахстанских силовых структур и его освобождению на следующий день.

Чем эти протесты отличаются от других протестов в других регионах?

Протесты в Казахстане отличаются от недавних движений в Беларуси, Украине и Кыргызстане, а также от более ранних «цветных революций» в Грузии и Украине тем, что они, по сути, проходят без лидеров. Эти другие протесты были спровоцированы выборами. Их возглавили такие политические лидеры, как Михаил Саакашвили в Грузии или Светлана Тихановская в Беларуси, или, как в Кыргызстане, они возникли на фоне постоянно оспариваемой политической системы. В Украине они свидетельствовали как о лидерах, так и о спорных политиках. Но в Казахстане, где политическая система была полностью очищена от любой значимой альтернативы правящей партии и ее лидерам, ни одна политическая фракция или лидер не играли заметной роли в распространении протеста, казалось бы, без координации.

Некоторые комментаторы предположили, что январские события в Казахстане отражают внутриэлитный конфликт, а также народное недовольство. Но если перестановки в правительстве и обвинения в измене предполагают некую борьбу за власть, имеющихся в Казахстане свидетельств пока недостаточно для более чем предположений. Например, Нурсеит Ниязбеков, казахстанский политолог из Алматы, который лично наблюдал за протестами, задается вопросом, может ли существовать «связь между арестом Масимова и неспособностью силовиков подавить протесты 4-6 января». Далее он сообщил Крайсис Груп, что «все жестокие беспорядки в основном происходили на юге, и все они были в одном стиле», предполагая, что «преступники использовали мирный протест против цены газа как возможность создать беспорядки».

Почему вмешалась ОДКБ и какова ее роль?

Запрос на помощь ОДКБ свидетельствует о том, что Токаев чувствовал себя под большой угрозой. Из-за сообщений о том, что силы безопасности переходят на сторону протестующих, он, возможно, опасался, что потеряет контроль над ситуацией на улицах. Если он также опасался переворота внутри правящей партии, как предположили службы безопасности, призыв к помощи ОДКБ мог быть направлен на то, чтобы выиграть время для назначения надежных союзников на ключевые роли в сфере безопасности. Например, Масимова, свергнутого начальника службы безопасности и первого публично арестованного высокопоставленного чиновника, сменил глава личной охраны Токаева.

На вопрос, почему Москва, как самый сильный политический и военный голос в ОДКБ, согласилась на ввод войск в Казахстан, когда не сделала этого для Киргизии перед лицом межэтнических волнений и просьб о помощи в 2010 году, ответ таков: скорее всего многогранный. Во-первых, Москва все больше нервничает по поводу уличных протестов дома и в соседних странах, таких как те, которые привели к свержению бывшего президента Украины Виктора Януковича в 2014 году, и те, которые требовали смещения белорусского Александра Лукашенко с 2020 года. Насколько Кремль опасался, что подобное движение может быть создано в Казахстане, тамошние лица, принимающие решения, безусловно, были заинтересованы в том, чтобы помочь пресечь его в зародыше.

Тем временем Россия проявляет все большую активность на мировой арене — особенно в зонах боевых действий в Сирии и на Украине, а также в других регионах, таких как Центральная Африка, — а также стремится продемонстрировать свое лидерство в своем собственном соседстве, которое она считает его сфера влияния. Казахстан предоставил Кремлю возможность продемонстрировать свою надежность в поддержке друзей и партнеров во всем мире и свою способность решать проблемы безопасности на местном уровне, сигнал Западу о том, что Россия здесь лидирует, как это было, когда вспыхнул конфликт в Нагорном Карабахе. Карабах в 2020 году. Кроме того, возможно, было подсчитано, что помощь Токаеву сейчас будет держать его и его союзников в долгу перед Москвой в долгосрочной перспективе, несмотря на давнюю приверженность Казахстана внешней политике, которая стремится к сбалансированным хорошим отношениям с Россией, западными государствами и Китаем.

У других членов ОДКБ могли быть свои мотивы. Несмотря на коррупцию и неравное распределение богатства, Казахстан имеет более высокие доходы, чем его соседи. Таким образом, беспорядки там, как правило, нервируют лидеров этих соседей. Как выразилась Хелен Тибо из Назарбаев Университета: «С региональной точки зрения это может послужить предупредительным сигналом властям Таджикистана и Узбекистана о том, что их собственное население может быть в шаге от участия в подобных действиях». Хотя Узбекистан не является членом ОДКБ, решение Таджикистана предоставить войска в состав миротворческих сил может быть признаком того, что он надеется на аналогичную помощь в случае беспорядков в будущем.

Войска ОДКБ после развертывания в основном занимались обеспечением стационарной безопасности в аэропортах. Таким образом, их роль была в значительной степени символической — проявлением поддержки Москвой правительства Токаева. Тем не менее, их присутствие, возможно, также помогло предотвратить дезертирство сил безопасности. Более того, они сейчас вроде бы уходят. Токаев объявил, что войска ОДКБ начнут вывод войск 13 января и по состоянию на следующий день часть, по крайней мере, выводится.

«Как и некоторые другие страны региона, Казахстан оказался в ловушке беспорядков и репрессий».

Насколько большим сюрпризом стали протесты?

Хотя протесты в Казахстане не должны были стать неожиданностью, мало кто ожидал их быстрого роста и масштабов. Как сказал Тибо Крайсис Груп, «Масштабы протестов застали почти всех врасплох, хотя признаки недовольства уже были видны».

В последние годы в Казахстане наблюдается всплеск протестов. Город Жанаозен, где началась январская волна, в 2011 году был местом нескольких месяцев трудовых беспорядков, закончившихся тем, что силы безопасности застрелили шестнадцать забастовщиков. Но, как документирует Oxus Society Protest Tracker, с 2014 года демонстрации в Казахстане участились. Они были вызваны все более широким кругом вопросов, от окружающей среды и политики до пенсий и социальных выплат. Более того, как и некоторые другие страны региона, Казахстан оказался в ловушке беспорядков и репрессий. Когда частые обещания реформ, подобные недавно данным Токаевым, не выполняются, за ними, как правило, следуют сначала протесты, а затем насилие против протестующих со стороны нереформированных органов безопасности и полиции, в то время как недовольство остается без внимания или в лучшем случае замалчивается.

Растущая протестная активность также отражает недовольство сменой руководства в 2019 году, которая привела к появлению некоторых новых лиц, но в то же время оставила старую гвардию на месте, притупив эффективные ответы на все более сложную внутреннюю ситуацию. Поскольку ключевые полномочия были разделены между элитными фракциями, новая система по своей сути была отмечена внутриэлитным конфликтом, поскольку группы боролись, чтобы увидеть, кто выйдет на первое место, когда все снова изменится. Постоянно конкурирующие элиты также были менее склонны соглашаться на обещанные реформы, что усугубляло экономическое разочарование со стороны рабочих. Между тем экономическая стагнация, резкий рост хищнического потребительского долга, рост внутренней миграции, пандемия, усиление протестов и усиление неравенства привели к тому, что ослабленные институты столкнулись со значительными испытаниями. В октябре 2020 года казахстанские демографы незаметно отметили, что поток рабочих-мигрантов из стран с более слабой экономикой в ​​остальной части региона замедлился, а сами граждане Казахстана начали постоянно уезжать в количестве, которое превышало количество прибывающих иммигрантов в соотношении почти три к одному.

За две недели до начала протестов Дмитрий Мазоренко, редактор Власть , выразил свое разочарование: «Правительство показало, что у него нет лекарства, нет социальной политики, которая могла бы устранить это недовольство. …Каждый раз, когда возникает кризис, авторитарное правительство Казахстана указывает пальцем на глобальные процессы, причины, от него не зависящие. А ведь решения в этой стране уже 30 лет принимает одна семья».

Что ждет Казахстан?

В прошлом казахстанские власти реагировали на протесты комбинацией репрессий и реформ, сочетая аресты протестующих с новыми программами социального обеспечения для решения некоторых из их проблем. На данный момент они, похоже, идут по тому же плану, хотя и в большем масштабе.

Новое правительство Токаева, подвергшееся новым перестановкам, вероятно, также надеется, что освобождение Назарбаева и некоторых его наиболее видных родственников и союзников от официальных обязанностей уменьшит разочарование общественности в руководстве страны. 11 января новая администрация Токаева пообещала положить конец пресловутой легальной монополии, связанной с младшей дочерью Назарбаева, которая собирала непомерные «экопошлины» с продажи автомобилей. Он также объявил о планах создания фонда благосостояния народа Казахстана, который будет собирать «пожертвования» от крупных корпораций, процветавших при Назарбаеве, для оплаты социальных услуг. Токаев также пообещал, что в сентябре будет объявлено о крупных политических изменениях, однако подробностей не сообщил. Асель Тумуутлу, доцент Ближневосточного университета в Турции и уроженка Казахстана, сообщает, что ее контакты в стране ожидают, что правительство примет «некоторые меры, чтобы помочь обычным людям с условиями жизни, такими как кредиты, коммунальные платежи и социальные выплаты. ».

Однако есть много причин полагать, что фундаментальные изменения в политической системе или общественном договоре не планируются. Токаев усилил свой контроль над силами внутренней безопасности, но в остальном мало что изменилось. Наиболее важные экономические активы страны остаются в руках крошечного меньшинства, которое будет бороться за сохранение своего контроля. Наспех назначенное новое правительство имеет несколько новых лиц среди множества старых, хотя и в несколько иной конфигурации.

Тем временем популярность Токаева может оказаться под угрозой из-за резкой реакции на приглашение российских войск и призывов силовиков к применению крайней силы против граждан Казахстана. Таким образом, он может оказаться, как говорится в среднеазиатской поговорке, между двух огней. Чтобы вернуть общественность и предотвратить новый цикл протестов, ему необходимо провести обещанные реформы. Но чем больше эти реформы угрожают соперничающим элитам, тем больше они могут попытаться подорвать его авторитет или потенциально сместить его.

Таким образом, многие из тех, кто участвовал в мирных демонстрациях или документировал их, опасаются, что вместо реформ будут новые репрессии. В связи с тысячами арестованных правительство ничего не сказало о том, как оно будет решать, кому грозят незначительные административные штрафы, а кому будут предъявлены обвинения в терроризме. Многие опасаются, что общественные организаторы могут попасть в последнюю категорию. Асем Запишова, независимый журналист и политический активист из Алматы, сказала Крайсис Груп: «Годами они грабили нашу страну и доводили людей до нищеты. Но, конечно, кто виноват? [По их словам] это правозащитники просят их прислушиваться к людям и не доводить их до крайности». Основываясь на собственных контактах, Тумуутлу соглашается: «В ближайшие месяцы всех беспокоят репрессии, в которых могут пострадать невинные люди. … И мы все хотим остановить фабрикацию террористической истории с использованием самых уязвимых людей внутри и за пределами страны. Это нужно остановить. Вместо этого нам нужно открытое публичное расследование того, что произошло в ночь на [5 января]».

Почему это имеет значение за пределами Казахстана и что должны делать сторонние субъекты?

Несмотря на то, что беспорядки в Казахстане привлекают особое внимание всего мира, учитывая его роль экспортера энергоносителей, мало что указывает на то, что внутренний конфликт может нарушить работу рынков. Но события в Казахстане могут иметь тревожные последствия за границей — например, сообщения о том, что службы безопасности используют цифровые документы для задержания подозреваемых протестующих. Быстрое развертывание войск ОДКБ и немедленное принятие организацией «террористического» нарратива правительства Токаева и крайних репрессивных мер посылают тревожные сигналы о том, с какой легкостью эскалация насилия против внутреннего инакомыслия и внутренних конфликтов может быть оправдана во имя борьбы с терроризмом. . В сочетании с новым прецедентом вмешательства ОДКБ во внутренние беспорядки лидеры региона могут найти в этой ситуации стимул к дальнейшему игнорированию общественного мнения и международного давления и использованию силы для подавления протестных движений.

Пока Казахстан внедряет новую политику и определяет, что произойдет со многими арестованными, международными организациями и западными, а в идеале и другими, правительства должны продолжать оказывать давление на правительство Токаева, чтобы оно опубликовало информацию об убитых мирных демонстрантах и ​​прекратило судебное преследование журналистов, освещающих мероприятий и других граждан, задержанных произвольно. Хотя маловероятно, что Россия предпримет такие шаги, международные организации и другие партнеры Казахстана, в том числе обладающие значительными финансовыми вложениями, такие как США и Великобритания, должны подтолкнуть казахстанские власти к проведению заслуживающего доверия расследования насилия: обвинение безликих «террористов» чревато дополнительной дискриминацией против практикующих мусульман и уже маргинализированных этнических меньшинств, процесс, который привел к порочному кругу репрессий и насилия, хорошо задокументированного в соседних государствах.

Если, однако, одним из результатов этих протестов является привлечение большего внимания международного сообщества к Казахстану, то осторожность оправдана. Наблюдателям и тем, кто стремится поддержать реформы, следует опасаться делать предположения, сделанные на основе другого опыта. Политсоциолог Асель Доолот, изучающая Центральную Азию, отмечает, что очень узкое политическое пространство Казахстана означает отсутствие альтернативных политических партий, узнаваемых лидеров гражданских групп и активистов, подобных тем, что существуют в Украине или Кыргызстане. Начинающие сторонники из-за рубежа должны будут следовать местным советам, если они хотят предложить полезную помощь.

Давний «лидер» Казахстана ушел, но созданный им режим остался

Прошло больше месяца с тех пор, как протесты против повышения цен на топливо вспыхнули в западном Казахстане и распространились по стране, поскольку требования стали более политическими. Протестующие скандировали «Шал, кет!» («Старик, вон») — призыв, адресованный Нурсултану Назарбаеву, который правил страной три десятилетия и оставался самым влиятельным человеком Казахстана даже после формального ухода с поста президента в 2019 году9.0005

После этих протестов влияние и культ личности Назарбаева были быстро разрушены руками его бывшего протеже и избранного преемника, президента Касым-Жомарта Токаева. Токаев лишил своего бывшего благодетеля власти и пожизненных привилегий и пошел за союзниками и семейным богатством бывшего «лидера нации».

Но 5 февраля на улицы Алматы, деловой столицы Казахстана, снова вышли около сотни человек. Город сильно пострадал во время январских протестов, но тем не менее власти предприняли редкий шаг, санкционировав митинг против назначения нового мэра города. В очередной раз протестующие скандировали «Шал, кет!»

Считается, что Назарбаев накопил многомиллиардное состояние во время правления, которое было названо «одним из сильнейших примеров современной клептократии».

Стойкость кричалки указывала на простой факт: Назарбаев ушел, а Казахстаном по-прежнему правит та же куча «стариков».

В своем январском обращении к нации Токаев призвал «вместе строить новый Казахстан». Среди обещанных им мер были замораживание зарплат депутатов и государственных чиновников, поддержка борющихся регионов и принуждение предприятий, принадлежащих олигархам, к взносам в социальный фонд. Он пообещал провести социально-экономические реформы для борьбы с неравенством — проблемой, лежащей в основе январских протестов в самой богатой и когда-то самой стабильной стране Центральной Азии. Однако нет никаких признаков того, что он готов допустить демократические перемены.

Когда Токаев принял бразды правления Советом безопасности страны и правящей партией, родственники Назарбаева были уволены с высших должностей, а его ближайший соратник, глава национальной безопасности, был задержан по обвинению в государственной измене. Токаев объявил о реструктуризации суверенного фонда, которому принадлежит ряд крупных государственных компаний, и поручил правительству разработать план возвращения украденных активов из-за рубежа. Считается, что Назарбаев накопил многомиллиардное состояние во время правления, которое было названо «одним из сильнейших примеров современной клептократии».

Бывший президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев оставляет после себя политический класс, который процветал при его авторитарном режиме (United Nations/Flickr)

Но наследие Назарбаева выходит за рамки эндемического кумовства и коррупции. Он оставляет после себя политический класс, который процветал при его авторитарном режиме. На протяжении трех десятилетий у власти он уничтожал политическую оппозицию, душил независимые СМИ, запрещал мирные собрания и преследовал активистов. Некоторым диссидентам пришлось искать убежища за границей. Один из них был задержан 6 февраля по прибытии в аэропорт Алматы из Украины после пяти лет ссылки.

Токаев мог выйти победителем в борьбе за власть с Назарбаевым. Но его собственное наследие будет навсегда запятнано применением смертоносной силы против своего народа. Широко распространено мнение, что январские протесты были вовлечены в борьбу внутри элиты, в результате чего первоначально мирные демонстрации переросли в ожесточенные столкновения с участием преступных группировок и сил безопасности.

Когда насилие достигло Алматы, Токаев заявил, что 20 000 террористов и вооруженных боевиков, прошедших обучение за границей, пытались устроить государственный переворот, хотя никаких доказательств предоставлено не было. Затем он отдал приказ «стрелять на поражение без предупреждения», пригласив войска возглавляемого Россией военного альянса (ОДКБ) для помощи в восстановлении порядка. По оценкам, 12 000 человек были задержаны в ходе широкомасштабной «антитеррористической» операции, а власти сообщили, что «десятки террористов были ликвидированы».

Рассказы жителей соседнего Кыргызстана, оказавшихся в центре событий, проливают свет на методы казахстанских правоохранительных органов.

Потребуется время, чтобы собрать воедино то, что именно произошло в первые недели «Кровавого января», поскольку сообщения о застреленных безоружных гражданских лицах, пытках в заключении и пропавших без вести родственниках продолжают появляться после отключения Интернета.

Власти Казахстана отказываются разглашать имена погибших. Официальное количество погибших — 227, в том числе 19.сотрудники правоохранительных органов и неясное количество гражданских лиц. Правозащитные организации утверждают, что число жертв может быть намного больше.

Рассказы жителей соседнего Кыргызстана, оказавшихся в центре событий, проливают свет на методы казахстанских правоохранительных органов. Джазового музыканта сильно избили при задержании и заставили на камеру признаться, что он безработный и приехал в Казахстан для участия в антиправительственных протестах за 200 долларов США.