Леонид Павлович Сабанеев. Исконно русская
рыбалка. Жизнь и ловля пресноводных рыб.

<<Страницы
книги

Несмотря на свою сравнительно небольшую величину,
стерлядь составляет едва ли не наиболее замечательный вид из всего
семейства осетровых, имеющего у нас такое громадное промысловое
значение. Конечно, в этом последнем отношении стерлядь значительно
уступает своим родичам, но она имеет высокий интерес потому, что в
настоящее время встречается почти во всех реках Европейской России и
Сибири и рыба вполне пресноводная, а не проходная, как осетр, белуга,
шип и севрюга; во-вторых, потому что образ жизни, нерест и история
развития благодаря наблюдениям Овсянникова, Кноха, Гримма и Пельпама
известны нам гораздо лучше, нежели других осетровых.

От всех других рыб рода осетров стерлядь легко отличается как по своей
величине, так и по своему удлиненному узкому носу, длинными,
бахромистыми усиками, достигающими до рта, двухраздельной нижней губой и
соприкасающимися боковыми щитиками. Как сказано, все осетровые рыбы
взамен обыкновенной чешуи покрыты костяными щитиками (у рыбаков —
жучки), расположенными в 5 продольных рядов, из которых один занимает
середину спины, два тянутся по бокам и два по краям брюха; в промежутках
между этими щитиками кожа остается или голой, или же покрыта мелкими
костяными щитиками разнообразной формы. У стерляди, кроме того, спинные
щитики тесно между собой смыкаются; их насчитывается 13-17 и каждый
оканчивается позади довольно острым шипом. Боковых щитиков очень много —
от 60-70, брюшных 13- 15, и последние между собой не соприкасаются.

Цвет стерляди изменяется, смотря по местности, и бывает то желтее, то
темнее; но обыкновенно спина у нее серовато-бурая или темно-бурая, брюхо
желтовато-белое, плавники серые. Длина носа стерляди тоже подлежит
значительным изменениям, и во многих местах рыбаки различают стерлядь
остроносую и стерлядь тупоносую; в Твери же первую называют ходовой, а
тупоносую — стоялой на том основании, что первая постоянно переходит с
места на место, тогда как последняя

придерживается определенной местности, почему бывает сытее и желтее.
Очень может быть, что тупоносые стерляди — зажиревшие яловые рыбы. Это
косвенно доказывается тем, что в озерах-садках стерлядь всегда имеет
тупое рыло.

Что касается размеров стерляди, то средняя величина этой рыбы не
превышает 53 см (считая всю длину тела), при 1-2 кг веса; впрочем,
4-8-килограммовые стерляди не составляют редкости; в нижней Волге, Каме,
Оби и Енисее попадаются даже 12-килограммовые, а в исключительных
случаях 16-17-килограммовые стерляди до 1,5 м длиной. В Иртыше стерлядь
(вернее, сибирский вариетет ее) достигает даже 32-килограммового веса.
Следует заметить, что, подобно всем другим рыбам, она первые годы растет
очень быстро, но, достигнув половой зрелости, растет уже более в
толщину, так что только вес ее увеличивается пропорционально годам, хотя
и тут много значит время года: перед нерестом стерлядь весит больше,
нежели после него, а затем вес опять увеличивается в течение лета; к
осени стерляди, долго сидевшие в прорезных садках и исхудалые, иногда
даже теряют половину своего первоначального веса.

У нас стерлядь сравнительно с другими видами осетровых имеет весьма
обширное распространение и притом область этой рыбы постепенно
расширяется. Первое место по изобилию стерляди занимает Волга со всеми
главными и второстепенными притоками, реки бассейна Оби и Енисея, затем
реки, впадающие в Черное море и Дон, в Днестре, Днепре, Буге и Дунае;
стерлядь, однако, очень редка в Кубани и реке Урале, а в Куре, Рионе и
Тереке так же, как и в открытом море, встречается в виде исключения,
одиночными особями, хотя замечалась в Бакинском, Красноводском и
Кизил-Агачском заливах.

Таким образом, коренная область распространения этой рыбы захватывает
большую половину Европейской России и Сибирь до Енисея с его притоками.
Но в настоящее время стерлядь многочисленна и в бассейне Северной Двины,
куда перешла из Камы через Екатерининский канал, вероятно, в начале 30-х
годов; сначала она появилась в Вычегде, потом вниз от нее, в Двине и,
наконец, в Сухоне и Bare. В пятидесятых

годах она водилась здесь уже в весьма значительном количестве, а теперь
служит предметом значительной торговли. Этого, однако, нельзя сказать о
реках Балтийского бассейна, в которые, несмотря на то, что многие из них
соединены каналами с притоками Днепра и Волги, стерлядь проникла,
по-видимому, благодаря простым случайностям. Все стерляди, встречающиеся
в Неве, Кронштадском заливе, Волхове, Сяси, Ладожском и Онежском озерах,
хотя и замечались там еще в конце прошлого столетия (Паллас),
происходят, по-видимому, с разбитых бурей барок, в которых перевозились
в Петербург по каналам, и, судя по редкости их, надо полагать, что они
не нашли здесь удобных мест и еще не успели размножиться. Впрочем,
необходимо заметить, что при незнании способов и времени лова этой рыбы
весьма может статься, что она там обыкновенное, нежели это может
показаться с первого взгляда.

Дело в том, что стерлядь по преимуществу обитает в самых глубоких местах
реки и притом держится постоянно на дне, так сказать, пресмыкается по
дну, ведет очень скрытый образ жизни, а потому очень редко попадает в
невода и вообще сети. Только по вечерам или ночам она выходит на мелкие
места — в траву и к берегам — и обыскивает все углубления и норки
прибережья или же всплывает наверх и робко, точно крадучись,
перевертывается вверх брюхом и ловит ртом падающих в воду насекомых,
особенно метлу, во время падения которой нередко удается поздно вечером
наблюдать этот маневр обыкновенно весьма осторожной рыбы.

Кроме глубины, для нее необходимы еще многие другие условия-свойства дна
и воды имеют весьма важное значение для стерляди и обусловливают
различия как в цвете, так и вкусе ее. Она, видимо, избегает медленно
текущих, иловатых, притом всегда мелких рек и никогда не нерестится там,
а заходит туда, как и в озера, только кормиться. Вот почему в Суре, где
по вкусу не уступают знаменитым шекснинским, камским и вятским, они,
по-видимому, вовсе не размножаются. Стерлядь любит песчаное или
хрящеватое дно, чистую, прохладную и быстротечную воду, хотя и избегает
самой стрежи, если там проносятся корчи и ил. Как говорят, она имеет
какое-то особенное

пристрастие к красноватому песку, но не знаем, насколько справедливо это
наблюдение (Левшина). Обыкновенно она держится на 18-25 см от дна, на
нем основана ловля ее переметами и самоловами, но иногда своими брюшными
жучками касается земли; в некоторых случаях, например, когда, скатываясь
вниз после нереста, заходит на песчаные мели, она нередко совсем
зарывается в песок, так что выставляет только нос.

В теплую погоду стерлядь иногда ходит верхом или в полводы и попадается
в сети.

Во всякое время года стерлядь ведет более или менее общественный образ
жизни и в одиночку встречается довольно редко. Хотя она и не совершает
таких больших переходов, как другие осетровые рыбы, в чем ей и нет
особенной надобности, так как она круглый год живет в пресной воде, тем
не менее, начиная с ранней весны, именно вскрытия реки и до поздней
осени, она кочует с одного места на другое и только зимой держится на
одном месте. В это время она избирает для своего пребывания самые
теплые, а следовательно, самые глубокие слои воды, и залегает иногда на
глубине 25 м и более; в такие ямы она собирается на зиму из весьма
отдаленных местностей и в очень большом количестве, иногда тесными
рядами, даже в несколько слоев, и большую часть зимы лежит почти
неподвижно, почему, относительно говоря, редко попадается на крючковые
самоловные снасти. Притом, очевидно, эти зимние становища стерляди
находятся исключительно в нижнем течении рек, и вот почему эта рыба в
холодное время года встречается довольно редко в верховьях, где однако,
весной, частью летом, ловится в более или менее значительном количестве.

Но со вскрытием реки стерлядь выходит из своего зимнего оцепенения и,
как только начнет прибывать вода, начинается «ход», или «бег», ее.
Стремление вверх против течения есть явление, общее всем рыбам, и
обусловливается главным образом потребностью быстрого движения против
воды, так как увеличившаяся сила течения сносит стоящую на месте рыбу,
приисканием мест, удобных для нереста, так отчасти и потому, что муть
полой воды мешает свободному дыханию

рыбы, плывущей вниз. Это отчасти доказывается тем наблюдением, что
стерлядь, да и многие другие рыбы, при случайной, например осенней,
прибыли воды снова подымаются вверх по течению. Притом, по свидетельству
рыбаков, в половодье подымается и молодая — годовалая и двухгодовалая
стерлядь, еще не достигнувшая половой зрелости, которая наступает на
третью весну, когда рыба имеет в величину не менее 27 см (рыбачьей меры)
или 30 см и веса 200 г.

Ход стерляди, обусловливаемый первой вешней прибылью воды, начинается на
средней и верхней Волге несколько ранее, нежели в нижней, куда прибылая
вода, понятно, приходит гораздо позже. Различие это было бы еще
значительнее, если бы стерлядь, зимовавшая в низовьях, не должна была
пройти значительное расстояние, прежде чем достигнуть местностей,
удобных для нереста. Ход стерляди зависит, как известно, от состояния
погоды и времени вскрытия, а кончается, как только вода пойдет на убыль,
что опять-таки указывает, что это движение не имеет того исключительного
назначения, которое ему обыкновенно приписывается. Вообще «бег»
продолжается, по-видимому, несколько более месяца, иногда полтора.

Судя по всему, стерляди подымаются очень большими косяками, почти всегда
одинакового возраста и величины, откуда очевидно, что косяки эти тем
многочисленнее, чем моложе составляющая их рыба. Особенно многочисленны
стаи стерлядей в нижней Волге, где они содержат иногда до 10 000, даже
более особей. Во всяком случае стерляди идут правильными вереницами. Это
доказывается тем, что нередко значительное количество их попадает и в
одинокую вершу. В средней, тем более в верхней Волге, количество
подымающейся стерляди значительно уменьшается; последние стаи ее редко
содержат сотню-другую особей.

Впрочем, многочисленность этой рыбы весьма много зависит от высоты воды.
В сильное половодье, когда вообще лов рыбы сильно затрудняется и она
имеет более шансов избежать сетей и снастей, расставляемых для ее лова,
стерлядь подымается в верховья в большом количестве и успевает выметать
икру. Потому сильный разлив рек

иногда оказывает гораздо более пользы, нежели многие предохранительные
меры для рыболовства, и влияние его простирается на несколько лет, так
как увеличивается масса молоди, которая впоследствии, достигнув половой
зрелости, по инстинкту, свойственному и не одним рыбам, большей частью
возвращается для нереста в те же места, где вывелась. Относительно
стерлядей это мнение безусловно разделяется всеми рыбаками.

Сильный разлив рек, по всей вероятности, обусловливает и некоторую
аномалию в месте нереста стерляди. Обыкновенно она мечет икру в самом
русле реки, но есть некоторые указания, что стерлядь иногда нерестится и
на заливных лугах, в образующихся глубоких рытвинах и промоинах, в
которых полая вода течет иногда еще с большей скоростью, нежели в русле
реки, и, так сказать, вводит в заблуждение рыбу. А так как эти весенние
протоки находятся на луговой стороне реки и при малой воде не всегда
доступны, то, вероятно, отсюда и произошло мнение некоторых рыбаков, что
стерлядь один год идет левым берегом (луговым), другой — правым
(нагорным). Но нерест ее на лугах все-таки составляет исключительное
явление, и он как бы застигает ее врасплох во время обхода ею излучин.
Как известно, в излучинах реки самое сильное течение во время водополья
бывает не в русле реки, а так как вода течет с наибольшей быстротой в
прямом направлении, то, следовательно, главная струя находится на
луговой стороне. Этим объясняется весенняя ловля стерлядей вандами
исключительно на затопленных местах. Доказательство этому приводит сам
Овсянников, который, основываясь на этой ловле вандами, полагает, что
стерлядь всегда мечет икру на заливных лугах. Именно оказывается, что в
ванды попадает исключительно стерлядь или с недозревшей икрой, которая
резорбируется, или же в ванды попадает стерлядь, уже выметавшая.

Главные места нереста стерляди — не поемные луга, а каменистые гряды, т.
е. подводные бугры, сложившиеся из валунов и щебня, вообще глубокие и
быстротечные места самого русла, покрытые крупным песком, хрящом,
гравием или камнями; сюда прикрепляются

многочисленные икринки рыбы так крепко, что их не может смыть и самая
сильная струя воды. Быстрота течения составляет необходимое условие, так
как иначе яички заносились бы илом. Глубина этих нерестилищ, из коих
многие сделались известны благодаря исследованиям Кесслера и других
ученых, иногда весьма значительна, тем более, что стерлядь, по-видимому,
мечет в самое высокое стояние воды — именно 6-20 м. Всего же
замечательнее то обстоятельство, что около Васильсурска и Самары эти
местности находятся как раз у пароходных пристаней, чем совершенно
опровергается мнение, что пароходы распугивают стерлядей.

Наибольшая масса стерлядей, как сказано, нерестится в то время, когда
вода достигла самого высокого уровня и остановилась прибывать иди даже
пошла на убыль (Овсянников), большей частью в первой половине мая. Весь
нерест продолжается около двух недель, по приметам рыбаков на верхней
Волге (Ярославль),-с цветения черемухи до цветения яблони. В очень
раннюю и теплую весну стерляди начинают метать на средней Волге во
второй половине апреля и здесь (напр. , под Симбирском), надо полагать,
стерлядь нерестится всего ранее. На нижней Волге.. напротив, начиная с
Самары, нерест стерляди кончается всегда несколько позднее; около
Сарепты стерлядь нерестится, по изысканиям Бэра, даже в исходе мая и в
начале июня. Как известно, количество самцов гораздо значительнее
количества икряников. Это правило относится, впрочем, к большинству
наших рыб и имеет особенное значение для рыб, нерестящихся на быстринах,
так как большая часть молок уносится водой и не выполняет своего
назначения. Притом следует принять в соображение кратковременную жизнь
живчиков, которые, по наблюдениям Овсянникова, в большом количестве воды
двигаются в течение немногих минут (2-3), а в реке же, вероятно, еще
того менее. Но этот избыток самцов объясняет то, почему молошники со
зрелыми половыми продуктами встречаются и по окончании нереста, и дает
основание предположить, основываясь на более позднем времени
нерестования осетров и севрюг, что все помеси

стерлядей с этими рыбами произошли из икры последних, оплодотворенной
этими запоздавшими молошниками.

По-видимому, самцы всегда имеют относительно меньшую величину и вес,
нежели самки. Последние всегда толще, нос у них, по Геккелю, немного
длиннее, тоньше и несколько приподнят кверху, лоб площе, но насколько
верно это наблюдение немецкого ихтиолога, неизвестно, так как оно еще
никем не было проверено.

Самый процесс нереста стерляди вовсе не известен. Оно и понятно, так как
в мутной и глубокой воде наблюдения над ним по меньшей мере крайне
затруднительны, если не вовсе не возможны. Вероятно, сперва мечет икру
самка, и икра эта обливается молоками самцов, что и говорит д-р Кнох, но
неизвестно, однако, выскакивают ли они торчмя из воды, как это говорили
мне рыбаки на Шексне; это подлежит весьма большому сомнению как по той
глубине, на которой они нерестятся, так и потому, что, надо полагать,
они освобождаются от половых продуктов скорее посредством трения о
камни. К тому же об этом явлении не упоминает ни один из исследователей,
которым рыбаки, конечно, не преминули бы прежде всего сообщить об этом
факте. Известно достоверно, что стерлядь выпускает икру в несколько
приемов.

Икра, подобно икре всех осетровых рыб, отличается (зрелая) своей
несколько продолговатой формой и темным цветом, относительно мельче, чем
у осетра, севрюги и белуги, и, по-видимому, малочисленное, чем у
последних, хотя, впрочем, никто не вычислил приблизительно этого
количества. Вероятно, у крупных самок оно достигает до ста тысяч, если
не более. Цвет икры, по наблюдениям Пельцама, согласуется с цветом
стерляди, и чем темнее последняя (т. е. менее изнурена), тем лучше
развивается. Развитие икры совершается весьма быстро, значительно
быстрее, нежели предполагает Овсянников, основываясь на своих опытах
искусственного оплодотворения; не на 8-й день, а гораздо скорее — через
4 дня. Интересно наблюдение Пельцама, что особенно быстро развивается
икра во время грозы.

Выклюнувшиеся стерляди первое время держатся в хряще, если не до самой
осени, как предполагает проф. Кесслер, то все-таки весьма

продолжительное время. Стерлядки могут выходить в иловатые — самые
кормные — места реки только, когда совсем окрепнут, по прошествии двух
или более месяцев. По наблюдениям Середы, молодая стерлядь от 18-24 см в
низовьях Днепра выходит вечером жировать выше каменистых гряд, и мальки
некоторое время упорно держатся места своего рождения, но поздней осенью
поднимаются кверху в большем или меньшем количестве. По приметам
рыбаков, когда осенью идет много мелкой чечуги, в эту осень и зиму будет
плохой улов другой рыбы.

Самостоятельное питание молодых рыбок, как показали наблюдения
Овсянникова, начинается через две недели после их выхода, как только они
лишатся желточного пузыря. В аквариуме их кормили циклопами, дафниями и
другими мелкими ракообразными, также мелкими личинками насекомых; по
всей вероятности, стерляжьи мальки питаются на каменистых грядах
личинками мошек. Кесслер вообще полагает, что первоначальную пищу их
составляют инфузории и микроскопические ракообразные. Во всяком случае
осенью ловятся уже стерляди, достигнувшие величины 4 см; вероятно, в год
они достигают величины 9-13 см, в два — 18-22 см, перед нерестом на 3-ю
весну — 27 или 30 см.

Что же касается взрослых стерлядей, то они, едва успев выметать икру,
лишь только вода тронулась на убыль, входят из русла на пойму и начинают
быстро откармливаться — «нагуливаться», по выражению рыбаков. Дело в
том, что не только во время своего «бега», но, по-видимому, и перед
началом хода, тем более зимой, стерлядь ничего не ест; истощенная и
исхудалая, она жадно бросается в затоны, заливные озера, к берегам рек и
островов, где под нависшим ракитником, в камышах и тростниках к тому
времени, т. е. во второй половине мая, кишат мириады мелких организмов.
Но главную пищу их весной, во время нагула, составляют личинки двукрылых
насекомых, преимущественно комаров и мошек. Стерляди до того набивают
ими после нереста свои желудки, что они кажутся икряными; в
27сантиметровых рыбах Гримм насчитывал иногда до 35 ООЭ личинок комаров.
Личинки мошек (Simulia), которые держатся на быстринах, под

камнями, где ползают подобно пиявкам, составляют, вероятно, главный корм
молодых стерлядок. Немалое значение имеет для стерляди метла (поденка),
особенно на Шексне, Суре, а также на Иртыше, вообще в таких реках, где
это насекомое падает большими массами. В Иртыше, по словам Мельникова,
постоянную пищу стерляди составляют какие-то желтоватые червячки, длиной
в 1,3 см и толщиной в 2 мм, которых она отыскивает под камнями при
помощи своего хрящеватого носа. В озерах и прудах стерлядь питается едва
ли не исключительно личинками мотыля; по крайней мере московские
живорыбные торговцы пускают стерлядей для нагула только в озера и пруды,
изобилующие мотылем. Вероятно, также она кормится икрой других рыб;
осенью главную пищу ее составляют черви и личинки насекомых, но вряд ли
она ест мелких рыбок, которых ей не поймать.

После нереста половые органы стерляди занимают весьма небольшое
пространство, и новая икра имеет первоначально вид очень мелких
беловатых зернышек. У тех же особей, которые по какому-либо случаю не
нашли себе удобного места для нерестования, старые половые продукты
подвергаются процессу обратного метаморфоза, по-видимому, это не имеет
почти никакого влияния на здоровье рыбы. В обоих случаях новая икра
через 2-3 недели почти достигает своей нормальной величины, окрашивается
в буровато-серый цвет, одним словом, принимает вид почти зрелой икры,
которая к осени чернеет и просвечивается сквозь брюшные покровы в виде
тонкой полости. Это обстоятельство служит причиной ложного убеждения,
особенно распространенного между верховыми рыбаками, что стерлядь мечет
икру два раза в год — весной и осенью.

Весенний нагул стерляди непродолжителен, и в начале лета она уже
начинает скатываться вниз по реке и все реже и реже попадается в
верховья. Но этот обратный ход рыбы совершается весьма медленно, тем
более, что она часто выходит в заливы, на песчаные мели, именно по
ночам, и продолжает кормиться. К осени в верхней Волге остается лишь
небольшая часть стерлядей, поднимавшихся для нереста, и главная масса
этой рыбы собирается в ямах и под ярами нижней Волги, где и

зимует иногда на глубине 25 м, причем ложится в несколько ярусов. В это
время она ничего не ест, хотя все-таки, надо полагать, зимний сон
стерляди отличен от спячки прочей красной рыбы и не так глубок. К тому
же она не покрывается в это время т. н. сленом. В Иртыше, по Мельникову,
стерлядь, как и осетр, будто ложится в ямы еще в августе, что совершенно
невероятно.

В средней России ловят также стерлядей на донные закидные удочки.
Насколько мне известно, у нас в верхнем течении Волги и в ее притоках,
от Оки, специально ужением стерляди никто теперь не занимается, хотя на
Клязьме и был рыболов, удивший почти одних стерлядей. На Иртыше же, близ
Омска, ужение стерлядей на донные удочки-закидушки составляет любимый
спорт рыболовов-любителей.

Так как стерлядь живет только в глубоких судоходных реках, то об
искусственном разведении ее с помощью искусственного оплодотворения и
вывода мальков не стоит и говорить, тем более, что это оплодотворение
гораздо затруднительнее, чем для лососевых, даже карповых рыб. Развести
стерлядей не только в прудах и озерах, но даже во многих притоках Волги,
Днепра и др. рек невозможно, так как в первых они плодиться не будут, а
из последних уйдут ниже (напр., в Москве-реке). Там же, где стерлядь уже
имеется, искусственное разведение тоже не имеет никакого смысла, так как
гораздо проще и рациональнее охрана нерестилищ и запрещение продажи на
рынках мелкой стерляди. Тем не менее стерлядь имеет очень важное
значение для прудового хозяйства, так как, оставаясь всегда яловой,
очень быстро в них растет и жиреет. Это давно, с незапамятных времен,
было известно всем торговцам живой рыбой, которые и пускали мелкую
2-3летнюю, еще совсем бесценную стерлядь в арендуемые ими озера-сажалки.
Здесь, если эти озера и пруды изобиловали кормом, в особенности же
мотылем, стерляди в 1-2 года увеличивались в ценности вдесятеро. В былое
время в редких помещичьих прудах приволжских губерний не было пущенных
туда стерлядей; московские живорыбные торговцы большую часть своих
стерлядей всегда выпускают и выпускали в озера. Кто желает иметь
стерлядей в пруде, тот должен достать мелких

стерлядок, а не только что выведшуюся молодь, которая очень непрочна и
беззащитна от хищников.